Забытый герой России
Под командованием Барклая-де-Толли союзная армия освободила Европу
Михаил Богданович Барклай-де-Толли сделал для победы над Наполеоном, прямо скажем, не меньше, чем Михаил Илларионович Кутузов. Без умелых действий первого в начале Отечественной войны не было бы триумфа второго в ее конце. И современники об этом помнили. Например, Пушкин посвятил Барклаю стихотворение «Полководец».
Барклай-де-Толли происходил из древнего дворянского рода, весьма авторитетного в средневековой Шотландии. Некогда его предки прибыли на Британские острова вместе с норманнскими завоевателями и основали могущественный клан. Со временем воинственности у них не убавилось.
Воинственные лорды
Питер Баркли из клана Тоуи (откуда и пошла фамилия Барклай-де-Толли) во время Английской революции был горячим сторонником свергнутого короля Карла Стюарта. Вместе с несколькими лордами шотландского происхождения он собрал армию горцев, которая едва не вернула трон потомкам изгнанного монарха.
Однако военное счастье переменчиво. Кое-кого из командиров Оливер Кромвель подкупил, а оставшихся верными королевской династии разгромил. Питеру Баркли пришлось навсегда оставить Шотландию. Он нашел себе новую родину в тихой провинциальной Риге, где присоединился к немецкой общине.
Дела пошли неплохо, семья со временем стала пользоваться уважением. Например, дед Михаила Богдановича был бургомистром Риги. Отец — Вейнгольд Готтард Барклай-де-Толли -служил в русской армии, вышел в отставку поручиком, получил наследственное дворянство и женился на курляндской помещице Маргарите фон Смиттен. Поэтому и родился Михаил Богданович за границей, в местечке Памушис, в имении матери. Эти места вошли’ в состав России только в 1791 году после раздела Польши.
Отсюда происходит некоторая путаница с датой рождения Михаила. В польских источниках указывается 1758 год, по крещению. В рижских архивах 1761-й — по времени регистрации его отцом в качестве дворянского сына. Сам Барклай-де-Толли в письме от 1812 года на имя императора Александра I указывал, что ему 55 лет. Получается 1757 год.
Кстати, местом его рождения ошибочно указывается Рига, согласно записи в воинском формуляре. Однако это не более чем отцовская хитрость: чтобы сына приняли в российское дворянство, надо было указать, что он рожден на территории империи. Иначе не видать бы ему зачисления в полк в малолетнем возрасте. И блестящая военная карьера могла не состояться.
«Вечный корнет»
В 1765 году отец отвез Барклая в Петербург, к родственникам жены. Дядя будущего фельдмаршала к тому времени дослужился до полковничьего чина и командовал Новотроицким кирасирским полком. Родного сына Георг Вильгельм фон Вермелен потерял на войне, так что маленький Микаэль-Андреас (так назвали Барклая при крещении) стал единственной отрадой.
Дядя хоть и был чистокровным немцем, но оказался истинным патриотом России. Родителям Барклая он пообещал вывести их отпрыска в люди, но поставил условие: отныне ребенок будет именоваться Михаилом Богдановичем и дома будет говорить по-русски.
Доход кирасирский полковник времен Елизаветы Петровны имел такой, что мог купить пару поместий в Курляндии. А потому дал племяннику блестящее образование. Барклай в совершенстве владел немецким и русским, французским и латынью. Делал успехи в фортификации, математике, увлекался военной историей. Уже к 15 годам великолепно владел шпагой, отлично держался в седле и не уступал столичной молодежи по части манер.
В 1776 году Барклай начал действительную службу корнетом Псковского карабинерского полка. К этому времени немецкое происхождение уже не было в русской армии гарантией быстрого продвижения. Вдобавок происхождение Михаила Богдановича было далеко не блестящим, а часть вовсе не элитной. Про таких провинциальных дворян зло шутили, называя их «вечными корнетами».
И в самом деле, чина подпоручика Барклаю пришлось ждать до 1783 года. Ему еще повезло, что генерал-майор Паткуль искал себе адъютанта с хорошими манерами и прилично образованного.
Вскоре на расторопного и грамотного штабного офицера обратил внимание генерал-поручик принц Ангальт-Бранденбургский. Барклай поступил адъютантом к нему, а заодно был произведен в капитаны.
Два десятка лет службы
Наконец-то будущий главнокомандующий русской армией попал на настоящую войну. Он принимал участие в штурме Очакова, Аккермана и Бендер, отличился в сражении под Краушанами, был несколько раз награжден. В 1790 году Барклай последовал за принцем в Финляндию, где воевал против шведов.
Тут удача, казалось, отвернулась от немолодого уже капитана. При штурме Пардакоски его командир был смертельно ранен. Умирая, принц передал Барклаю свою шпагу, с которой тот никогда более не расставался. Однако сослуживцы нашли в этой грустной истории повод поехидничать: мол, карьера на этом закончится.
После окончания войны Барклая произвели в секунд-майоры. Он отличился при подавлении Польского мятежа 1794 года и в конце концов дослужился до полковничьего чина, хотя на это и ушло больше двадцати лет. Все это время Барклай оставался образцовым офицером: подтянутым, неукоснительно соблюдающим свои обязанности и содержащим в идеальном порядке вверенную ему часть. При Павле I это ценилось, и в 1799 году Барклаю пожаловали звание генерал-майора.
Потом о нем опять забыли на долгие шесть лет. В 1805 году Барклай командовал дивизией в армии Беннигсена, которая не успела к Аустерлицкому сражению. В следующей кампании он командовал то авангардом, то арьергардом в войсках все того же Беннигсена. На фоне довольно безликого офицерского корпуса тех лет будущий фельдмаршал выгодно отличался обстоятельностью, образованностью, знанием службы.
Но нельзя сказать, что Барклай был популярен в войсках или у младших командиров. Ему не хватало яркой и отчаянной смелости, как у Багратиона, авторитета при дворе, как у Кутузова, или умения проникать в душу к солдатам, как у Суворова. Генералитет же небогатого и незнатного коллегу откровенно презирал.
«Немецкий выскочка»
При Прейсиш-Эйлау он получил тяжелейшее ранение в руку и долго лечился в госпиталях Кенигсберга и Мемеля. Тогда он разработал вариант стратегии будущей войны с Наполеоном, включавший в себя отступление вглубь России, применение тактики «выжженной земли» и изматывания противника. План был отправлен Александру I, который счел необходимым выслушать автора лично.
Императору понравилась идея «устроить Бонапарту новую Полтаву, хотя бы и за Москвой», и Барклай помимо нескольких орденов за отличие на поле боя получил чин генерал-лейтенанта. В начавшейся войне со Швецией он командовал дивизией, корпусом, пересек по льду пролив Кваркен и взял крупный город противника Умео, выйдя в тыл Стокгольму.
По результатам выигранной войны России досталась вся Финляндия. Барк-лай-де-Толли был назначен ее генерал-губернатором и произведен в генералы от инфантерии. В армии это решение вызвало бурю негодования. Последовали с десяток прошений об отставке и чуть ли не открытое возмущение.
Дело в том, что в 1809 году в России числился 61 генерал-лейтенант. Барклай по старшинству производства был среди них всего 47-м. То есть обойденными оказались 46 человек — почти все знатнее, заслуженнее и так далее. Но император был непреклонен и скоро пошел еще дальше, назначив его военным министром. В Петербурге вовсю заговорили о «немецком выскочке».
В должности министра Барклай завершил создание удобной и понятной системы формирования войск «дивизия — корпус — армия», переработал на современный лад множество уставов и наставлений для офицеров, много сделал для улучшения взаимодействия родов войск. При этом Барклай крайне экономно расходовал казенные средства.
«Враг народа»
С марта 1812 года Барклай возглавлял 1-ю армию, сосредоточенную на западной границе. Под натиском превосходящих наполеоновских сил отступал вглубь России, навязывая при каждом удобном случае бои и выполняя план, предложенный ранее императору. Но чем дальше на восток катилась война, тем больше ненавидели Барклая.
Поместное дворянство было возмущено тактикой «выжженной земли». Офицеры, генералы да и солдаты рвались в бой, а их принуждали отступать. Только ленивый в армии не костерил Барклая на чем свет стоит. Войска отказывались приветствовать своего командующего, убежденные, что ими руководит «враг русского народа».
Император в письмах поддерживал Барклая, но главнокомандующим его назначать не спешил. В результате после соединения под Смоленском 1-й и 2-й армий произошла размолвка с Багратионом из-за старшинства.
Формально они были равны по чину. То, что Барклай был военным министром, роли не играло — должность это не командно-полевая, а административная. В таком случае в русской армии командование переходило к тому, кто был произведен в чин полного генерала раньше. Барклая и Багратиона пожаловали одним указом, но фамилия второго стояла в списке раньше по алфавиту. Значит, принимать командование должен был именно Багратион.
Но после получения курьерской почты из Петербурга он отказался, признав верховенство Барклая. Увы, но между двумя лучшими полководцами действующей армии возникло недоверие. Лишь при Бородине, уже будучи смертельно раненным, Багратион нашел слова примирения. Видя, какая мощь обрушилась на русские позиции и как стойко держит фронт Барклай, он промолвил: «Передайте генералу, что теперь все зависит от него. Да хранит его Бог! Пока все идет по плану».
Барклай безусловно понимал, насколько он непопулярен в армии. Без малейшего возмущения он уступил пост командующего Кутузову и при Бородине откровенно искал смерти. Под ним были убиты пять лошадей, но боги войны были милостивы — ни одной царапины. Пушкин писал:
.. .как ратник молодой,
Свинца веселый свист
заслышавший впервой,
Бросался ты в огонь,
ища желанной смерти, — Вотще!
Тем не менее долг свой он выполнил до конца. Однако отношения с Кутузовым у него не сложились, и в ноябре 1812 года Барклай испросил разрешения отбыть в отпуск и уехал в родовое имение.
После некоторых сомнений Александр I все же принял решение начать поход в Европу. Барклай был вызван из отпуска, но возвращаться в армию желанием не горел. Он хотел объясниться с императором, чтобы снять с себя груз морального давления, которое оказывало на него высшее общество. Однако разговора так и не получилось — слишком быстро стали раскручиваться события.
За вступлением в Германию последовали скоропостижная кончина Кутузова и назначение на пост главнокомандующего Петра Витгенштейна. Тот вроде бы писал Александру, что считает более целесообразным доверить армию Барклаю, но император вынужден был считаться с «русской партией». И Барклай смиренно принял назначение на пост командующего 3-й армией, на которую были возложены сугубо вспомогательные задачи.
Терпеливый фельдмаршал
Тем не менее он не собирался выполнять роль статиста и с ходу провел успешную операцию по осаде и взятию сильной крепости Торн. Этот успех моментально сказался на моральном состоянии французов: их гарнизоны часто сдавались, не оказав того сопротивления, на которое рассчитывал Наполеон.
Однако самостоятельных дел Барклаю не поручали.
Другой на его месте давно бы вышел в отставку, но Михаил Богданович продолжал со всем возможным рвением выполнять свой долг. Его умение маневрировать войсками позволило свести вничью проигранное сражение под Бауценом, разгромить корпус генерала Доминика Вандама под Кульмом, сдержать попытки Бонапарта перейти в наступление после его триумфа под Дрезденом. За Кульм Барклай был награжден орденом Святого Георгия 1-го класса, став вторым после Кутузова полным кавалером этой самой почетной в русской армии награды.
Барклай беспрекословно принял назначение под начало к фельдмаршалу Шварценбергу, хотя все знали, что австрийцы — никудышные вояки. В Битве народов под Лейпцигом именно войска Барклая сдержали успешную атаку французов, когда все советовали Александру отступать, дабы не допустить «второго Аустерлица». Барклай сберег множество жизней своих подчиненных, ни разу не потерпел поражения и все равно оставался в глазах армии перестраховщиком.
Устрой он при Ла-Ротьере, Фер-Шампенуазе или при взятии Парижа кровавую мясорубку, его, возможно, и прославили бы как отважного генерала. Правда, французскую столицу пришлось брать с боем, за что русский император пожаловал Барклаю чин фельдмаршала. Узнав о падении Парижа, Наполеон отрекся от престола.
После победы над Францией, оставаясь любимчиком императора, он все равно был осуждаем обществом. Он сопровождал Александра в инспекционных поездках по стране, занимал пост командующего 1-й армией, продолжал трудиться над военной теорией. В 1818 году Барклай выступил против проекта печально известных военных поселений и предложил отслуживших срок ветеранов наделять землей и переводить в разряд вольных хлебопашцев.
Эта инициатива была осмеяна при дворе, а Барклая злые языки записали чуть ли не в якобинцы. Разобиженный фельдмаршал отпросился лечиться в Германию на минеральные воды, но по дороге неожиданно скончался в Петербурге. Прусский король хотел сам сопровождать до границы гроб уважаемого им русского генерала, но слег с лихорадкой.
Почетный конвой прусской королевской гвардии сопровождал кортеж с усопшим до самой Риги, где Барклай и нашел упокоение в семейном склепе. В России известие о смерти одного из главных творцов победы над Наполеоном большого резонанса не вызвало. Он так и остался незаметным героем.
Марк АЛЬТШУЛЕР
