Добрый почин капитана Сенявина
У Эзеля русские победили благодаря артиллерии и маневру!
Бой у острова Эзель «затерялся» между Гангутской битвой (1714) и завершившим Северную войну сражением у Гренгама (1720). Между тем речь идет о первой выигранной «на парусах» баталии, в которой русская эскадра одержала победу без применения абордажа.
Превосходство русских на суше было подавляющим, однако на море ситуация выглядела не столь очевидной. Гангутскую битву выиграли при подавляющем численном превосходстве, а также благодаря удачному стечению обстоятельств: запертые в шхерах шведские корабли были взяты на абордаж десантировавшимися с галер пехотинцами. Судить же об уровне подготовки моряков предпочитали по классическому бою парусных судов с артиллерийской дуэлью и маневрированием.
Семеро против троих
1719 год Петр I встретил, оплакивая своего «закадычного врага» шведского короля Карла XII. За 18 лет Северной войны оба монарха прониклись друг
к другу уважением, и между ними наметилось некое подобие компромисса. Карл уже вроде бы согласился отказаться от завоеванных русскими территорий в Ингерманландии и Прибалтике, при условии если царь поможет ему устроить взбучку датчанам и саксонцам.
Петр, которого союзники неоднократно «кидали», был не прочь преподать им урок циничной «реальной политики». Но шведский король очень некстати погиб при осаде норвежской крепости Фридрисхальде, а новое правительство предпочло свернуть переговоры, выставив претензии в духе «родной земли ни отдадим не пяди».
Морская мощь шведов была подорвана поражением, понесенным от датчан при Дюнкелине, где из 15 линейных кораблей шведы потеряли 13 (датчане — всего шесть). Для сравнения: русский флот к началу кампании 1719 года имел 23 линейных корабля, шесть фрегатов, шесть шняв и несколько вспомогательных судов, дислоцировавшихся в Ревеле и Кронштадте. И все равно Петр предпочитал не форсировать события, приказав своим капитанам тренироваться на перехвате купцов, курсировавших между Швецией и Германией. Сами шведы приключений тем более не искали, ограничившись охраной своего судоходства. В апреле для этой цели выделили скромную эскадру капитан-командора Врангеля в составе линейного корабля «Вахтмейстер», фрегатов «Рушенфельт» и «Карлскруна Вапен», а также шнявы «Бернхардус».
Между тем из Ревеля вышла более внушительная эскадра Яна ван Гофта в составе трех линейных кораблей, трех фрегатов и пинка. Задача ограничивалась изучением обстановки в восточной части Балтийского моря, ну и, разумеется, перехватом вражеских торговых судов, каковых за двухнедельное крейсерство было захвачено аж 13.
Считается, что именно от капитана одного из «купцов» русские узнали о том, что в прусском порте Пиллау (современный Балтийск) находится вражеская эскадра, предназначенная для конвоирования судов с зерном. Здесь, правда, наблюдается нестыковка по датам. Ван Гоф только вернулся из плавания и выслал соответствующий рапорт Петру, а в Ревель уже прибыл капитан 2-го ранга Наум Сенявин с приказом взять с собой семь линейных кораблей и выйти в море ловить Врангеля. Судя по всему, о том, что на Балтике находится слабенькая вражеская эскадра, Петр узнал от своих агентов либо в Швеции, либо в Пруссии.
«Чинить над шведами промысел…»
Генерал-адмирал Федор Апраксин сформулировал задачу перед Сенявиным следующим образом:
«1. Когда пройдете Наргин и Оденсгольм, объявить капитанам, которые будут с вами на кораблях, для чего и куда посланы, дабы, егда штормом или туманом разлучатся, знали б где друг друга найти.
2. Идти к Пиллау и искать шведских кораблей, которые там стоят для провожания хлеба оттоль в Стокгольм, а буде там нет, идти к Данцигу и в обоих местах об них осведомляться, и ежели найдете, то чинить над ними промысел так, как доброму и верному офицеру надлежит.
3. В сем курсе далее не быть двух недель».
Перед тем как отправиться в эту экспедицию, 39-летний Сенявин вернулся из Гамбурга, где принимал линейный корабль «Рандольф» и подаренную прусским королем яхту. Флотскому делу он учился у англичан, опыта морских боев не имел, но в боях сухопутных выделялся храбростью и распорядительностью. К тому же царю понравилось, как Сенявин поставил на
место капитана голландской эскадры, пытавшегося в 1716 году устроить досмотр плывшему в Россию линейному кораблю «Девоншир».
Сам Сенявин, выходя 15 мая из Ревеля, держал флаг на другом линейном корабле — «Портсмуте», «Девонширом» же командовал его приятель и подчиненный капитан 3-го ранга Конон Зотов (сын Никиты Зотова, бывшего воспитателя Петра I).
Если «Портсмут» и «Девоншир» построили в Амстердаме, то четыре других линейных корабля сенявинской эскадры «Ягудиил», «Уриил», «Рафаил» и «Варахаил» спускали на воду на архангельской верфи. Самый «старый» из них — «Рафаил» — был 1713 года постройки. По мореходным качествам и по вооружению (52 пушки) корабли были унифицированы настолько, насколько вообще можно было добиться унификации в то время. В качестве связного вспомогательного судна к ним прикрепили шняву «Наталья» с 18 орудиями.
Сенявин покидал Ревель, а Врангель как раз расставался с «Рушенфельтом», который зачем-то потребовался шведскому адмиралтейству.
Из оставшихся судов только флагман «Вахтмейстер» был равен или, возможно, даже немного превосходил линейные корабли русских, имея, по разным данным, от 48 до 56 орудий. На фрегате «Карлскруна Вапен» орудий было 30. На бригантине «Вестеншлюп» только 12. То есть по огневой мощи русская эскадра превосходила противника в четыре раза. К тому же «Вахтмейстер» вообще являлся ветераном 1681 года постройки!
Красный флаг — к бою!
Отконвоировав суда с зерном в Швецию, Врангель решил возвращаться к побережью Германии, но 24 мая в районе трех часов утра к западу от острова Эзель (Сааремаа) его плывшая со спущенными флагами эскадра пересеклась с эскадрой Сенявина.
Шведский капитан-командор сразу приказал взять курс на северо-запад, надеясь укрыться в ближайшем родном порту на острове Сандхамне. Русские бросились в погоню, хотя формально в своей национальной принадлежности шведы еще не признались.
Сенявин и Зотов вырвались далеко вперед на «Портсмуте» и «Девоншире». В пять часов утра с «Портсмута» грянули два предупредительных выстрела. Расстояние сократилось до дистанции артиллерийской дуэли, и, поняв, что бой придется принять, Врангель приказал поднять флаги и свой брейд-вымпел.
Взвившееся на русском флагмане красное полотнище оповестило о начале сражения.
«Портсмут» и «Девоншир» навалились на «Вахтмейстера», отделяя его от фрегата и бригантины. Однако артиллеристы шведского флагмана довольно успешно стреляли по такелажу, перебив на «Портсмуте» штаги и сбив марса-реи. «Карлскруна Вапен» и «Вестеншлюп» тоже старались в меру своих скромных силенок.
«Девонширу» досталось меньше, а его орудия сосредоточились на обстреле «Карлскруна Вапен». Странно, что «Ягудиил», «Уриил», «Варахаил», «Рафаил» и «Наталья» подтянулись только к девяти утра, когда шел уже четвертый час не слишком удачной артиллерийской дуэли.
Пока они выбирали позицию, потрепанный «Портсмут» прорезал вражеский строй и, развернувшись лагом, получил возможность вести мощный продольный огонь по вражескому фрегату, которому и так уже досталось от «Девоншира». Получив несколько сокрушительных залпов картечью, истерзанная «Карскруна Вапен» спустила флаг, признав поражение. «Вестен-шлюпу» досталось намного меньше, но бригантина уже оказалась окружена другими русскими кораблями и тоже предпочла капитуляцию.
Оставалось разобраться с «Вахт-мейстером», который пытался оторваться, воспользовавшись возникшей у русских заминкой.
Залп вместо абордажа
Сенявин приказал начать срочный ремонт на своем флагмане, а «Девонширу» и «Наталье» следовало охранять захваченную добычу. Погоню продолжили оставшиеся линейные корабли с вырвавшимися вперед «Ягудиилом» (капитан Деляп) и «Рафаилом» (капитан Шапизо).
Второй тайм начался ближе к полудню, когда преследователи вышли на траверз «Вахтмейстера». «Рафаил» на большой скорости сгоряча проскочил
мимо противника, зато «Ягудиил» приблизился к нему на минимальное расстояние.
И здесь капитан Деляп пошел на хитрость. Через рупор он закричал своим солдатам, чтобы они подготовились к абордажу, причем прокричал не только по-русски, но и по-английски. Естественно, кто-то из шведских полиглотов понял эту команду.
Не участвовавший в сражении, но знавший его подробности из первых рук, адмирал Федор Соймонов писал: «Тогда шведский капитан-командор, приняв то за истину, что Деляп хочет для абордажа сцепиться с его кораблем, действительно приказал своим людям оставить пушки, идти для сопротивления абордажу, и, как оные наверх выбрались, тогда с Деляпова корабля по первомуего приказу набитыми пушками по ядру и по картечи высадили одним залпом, от которого убито шведов восемьдесят пять человек, от чего шведы в такую конфузию пришли, что того ж моменту флаг спустили. Такою радостью российские офицеры и матросы объяты были, которой больше быть невозможно. И сказывали те, которые при том были, что все люди кричали: „Виват!»»
Допустим, потери у шведов были не 85 человек, а меньше, но залп все равно получился эффектным. Вдобавок к месту событий подоспел отремонтированный «Портсмут», после чего Врангель отдал приказ о капитуляции. Однако спустить флаг быстро не успели, вероятно, из-за перебитых фалов. Русский флагман дал еще один сокрушительный залп, в результате которого, по словам Соймонова, «неча-явших в тот час смерти сорок семь человек убито было. Тогда и сам капитан-командор был ранен».
Сага капитана Тролле
Капитан «Вахтмейстера» Тролле изображает события по-иному, хотя и более путано. По его словам, Врангель получил ранение в самом начале «второго тайма», но под его, Тролле, командованием, шведский флагман героически сражался еще три часа, исчерпав все возможности к сопротивлению. К моменту капитуляции на «Вахтмейстере» «фок-мачта, форштаг и бушприт были разбиты выстрелами, равно как бизань-мачта и крейстштаг, не говоря о румпеле… так что на судне воды было на три фута глубиной, и оно не слушалось более руля. Люди, что со мной были на шканцах, числом 36 матросов и солдат, все были перебиты. На палубе каждый второй блок-лафет был разбит, стволы катались туда-сюда, 166 человек убито и ранено, а шлюпки и лодки разбиты выстрелами, так что в оном несчастье никто и ничто не могло спастись. И хотя я должен был понять, что мы проиграли и побеждены, я не спустил ни штандарта, ни флагов, но вышел без страха на палубу и выбросил все мушкеты и все, что могло послужить противнику, за борт: в это время я получил тройной залп противника с обоих бортов, так что ни о чем ином думать не мог, как о том, как мне и мне вверенным из оной оказии выбраться, крикнул в рупор противнику, чтобы не стреляли, после чего мы с командором Врангелем были арестованы и как пленники препровождены на борт к капитану Шапизо, который видел мою одежду, в клочья порванную, и лицо, от картечи и щепок изодранное и исцарапанное».
Сага вполне героическая, хотя не ясно, каким образом столь истерзанное судно вечером вполне благополучно и своим ходом прибыло в Ревель.
Действия русской эскадры нельзя признать абсолютно безукоризненными, поскольку отставшие «Уриил» и «Варахаил» в бою вообще не участвовали. С учетом этого факта численное и огневое превосходство русских выглядит уже не столь подавляюще, подтверждая, что победа была одержана не только числом, но и уменьем.
Второе подтверждение этого тезиса — соотношение потерь в живой силе. У шведов — 50 убитых, 14 раненых и 387 пленных. У русских — всего 9 убитых и 9 раненых.
Петр назвал Эзельский бой «добрым почином», произведя Сенявина через чин в капитан-командоры и распорядившись выплатить участникам боя 11 тысяч рублей призовых денег.
В честь виктории выбили памятную медаль. И главное, русские доказали, что по уровню подготовки наши моряки как минимум не уступают потомкам викингов — шведам.
ДВА ВЗГЛЯДА НА ОДНО СОБЫТИЕ
Эзельский бой увековечен в картине русского художника мариниста-баталиста Алексея Боголюбова, написанной в 1866 году.
В 1895 году его шведский коллега Людвиг Рихард посвятил тем же событиям картину «Линкор „Вахмейстер» сражается против русской эскадры в 1719 году». Главный акцент, разумеется, сделан на отчаянной отваге, с которой шведский корабль бьется против численно превосходящего противника.
Олег ПОКРОВСКИЙ
