Победа на острие шпаги
Генералиссимус Суворов считал Петра Румянцева своим учителем
Начиная с Семилетней войны русская армия господствовала на полях сражений. Перед ней склонили головы Наполеон и Фридрих Великий, не говоря о десятках менее прославленных полководцев. Многие принципы русского военного искусства ввел и испытал на полях сражений граф Петр Александрович Румянцев-Задунайский.
Румянцевы принадлежали к старинному боярскому роду. Их далекий предок прославился, поступив на службу к малолетнему сыну Дмитрия Донского Василию. Со временем Румянцевы разделились на несколько ветвей, и многие из них играли видную роль в истории России.
Буйная головушка
Первым из числа ставших известными Румянцевых стал отец нашего героя, приглянувшийся в свое время самому Петру I. Александр Иванович стал своего 
рода порученцем царя по особо важным вопросам. Долгое время он занимался чем-то средним между разведкой и дипломатией, и многое в его жизни уже тогда было покрыто тайной.
Даже рождение сына, названного в честь царя Петром, тоже было загадкой для современников. Поговаривали, что его брак с Марией Матвеевой был не более чем завесой, призванной скрыть ее бурный роман с Петром I.
По официальной версии, она родила сына 4 января 1725 года, находясь в приднестровском селе Строевцы, где дожидалась мужа из его тайной поездки в Стамбул. Но уже в XVIII веке при дворе ходили слухи, что отцом Петра Румянцева был не кто иной, как царь-батюшка. Крестной матерью будущего полководца была якобы сама императрица, а родился он в Москве.
Дальнейшие события эту версию косвенно подтверждают. В десятилетнем возрасте его записали в лейб-гвардии Преображенский полк, но Александр Румянцев готовил для сына не военную, а дипломатическую карьеру. Правда, при Анне Иоанновне вся семья попала в опалу. Так что науки Петр постигал в одном из малороссийских имений под присмотром специально назначенного педагога.
К учебе юноша пристрастия не испытывал. Зато с восторгом воспринял предложение о зачислении в состав русского посольства в Берлине, чего и добился его отец в 1739 году. Однако от его поведения в Пруссии Александр Румянцев пришел в ужас, и уже в 1740 году чуть ли не насильно поместил Петра в Шляхетский корпус — «за мотовство, леность и буйство».
Характер у молодого человека и правда был ужасным. Учителя шарахались от его «шалостей», но вынуждены были их терпеть. Кстати, нескольким кадетам, принявшим от Румянцева вызовы на дуэль, были сделаны «строгие внушения», что лишний раз подтверждает версию непростого происхождения юноши.
В 1741 году преподаватели корпуса вздохнули с облегчением. Румянцев-старший выпросил для сына у фельдмаршала Петра Ласси чин подпоручика и направление в армию. Вот-вот готова была начаться очередная Русско-шведская война, и юношу определили в Финляндию под командование отца.
«Король скандалов»
Петр Румянцев не собирался отсиживаться по штабам. Шантажом и угрозами он вытребовал себе роту и напросился на поле боя. С первых же дней он снискал славу отчаянного храбреца.
Под Вильманстрандом и Гельсингфорсом Румянцев отличился не только умелым командованием людьми, но и в лихой рукопашной. Молодого офицера отличали не только презрение к опасности, но и забота о подчиненных. Румянцев не чурался общения с солдатами, строго требовал соблюдения норм довольствия нижних чинов.
После заключения мира со шведами в Або в 1743 году Александр Румянцев решил, что пришло время представить сына при дворе, и послал его с известием об окончании войны в Петербург. Там юноша приглянулся императрице Елизавете, и она произвела его сразу в полковники, назначив командиром Воронежского пехотного полка. Годом позже она возвела в графское достоинство весь род, похвалив Александра Румянцева «за воспитание сына».
Это тем более странно, что глава семейства как раз по возвращении в Петербург имел с новоиспеченным полковником неприятный разговор. «Мне пришло до того; или уши свои зашить и худых дел ваших не слышать, или отречься от вас», — якобы сказал Александр Румянцев.
Почтенному вельможе петровской выучки было от чего прийти в отчаяние. Молодой, двадцатилетний, полковник, безупречный по службе и прославившийся на поле боя, был отъявленным кутилой и волокитой. Красавец, обладавший отменным здоровьем и физической силой, он не знал отбоя от женщин, а любое соперничество воспринимал как вызов.
Румянцев прекрасно владел шпагой, попадал из пистолета с расстояния 25 шагов в подброшенную монету, умел пить, не пьянея, и быстро заводил знакомства в высшем обществе. Любовные интрижки перемежались дуэлями, дуэли сменялись скандалами. Императрице жаловались на Румянцева чуть ли не раз в неделю. Она даже попросила его отца как-то воздействовать на сына-полковника.
Впрочем, гнев Елизаветы был больше показным. Говорят, что она хохотала, слушая рассказы придворных дам о похождениях Румянцева, и в шутку называла его «королем скандалов».
Все изменил поход русской армии на Рейн 1748 года, в котором принял участие и Воронежский полк. Перед самым походом императрица настояла на свадьбе Румянцева и Екатерины Голицыной. Забегая вперед, скажем, что брак был неудачным, хотя у них и родились трое сыновей.
Атака без приказа
Французы не стали искушать судьбу и при приближении русских войск запросили мира. Едва Румянцев вернулся домой, как умер отец. Вступив в наследство, он остепенился и стал всего себя отдавать службе. Как результат — звание генерал-майора уже в 1755 году.
В начале Семилетней войны Румянцеву поручили формировать в Риге полки резерва. Его донесения в Петербург полны резких оценок плачевного состояния армии. Много говорится о воровстве интендантов, недостатке провианта и фуража, плохом санитарном обеспечении… Это привело к конфликту с фельдмаршалом Степаном Апраксиным, который считал молодого генерал-майора выскочкой.
Из-за этой неприязни Апраксин хоть и отдал под командование Румянцева бригаду из трех полков, но при Гросс-Егерсдорфе оставил в резерве. От места предстоящей битвы его отделял лес, считавшийся непроходимым. На случай боя бригаде Румянцева не было дано вообще никаких приказов.
Бой складывался неудачно для нас. Русский авангард из примерно 20 тысяч человек прошел через лес тремя узкими дорогами и начал разворачиваться на поле. Неожиданно на него обрушилась почти вся прусская армия. Дороги оказались забитыми обозами и артиллерией. При этом половина армии Апраксина не могла принять участия в сражении.
Спас положение Румянцев. Еще накануне он приказал разведать местность и установил, что лес хоть и заболочен, но все же проходим. Узнав от своих разведчиков о бедствии, которое терпел русский авангард под командованием генерала Лопухина, Румянцев построил свою бригаду, прихватил два полка от соседней дивизии (не подчиненной ему) и бросил войска через болото и лес без всякого приказа.
Выйдя во фланг пруссакам, он приказал атаковать их в штыки с ходу, не строясь в боевой порядок. Для военного искусства того времени это было нонсенсом. Прусский генерал заметил русских, но полагал, что у него достаточно времени для перестроения. Но Румянцев сначала опрокинул его, а затем продолжил атаку уже по всем военным канонам.
Кошмар для Фридриха
Пруссаки бежали, бросая раненых и артиллерию. Апраксин был в бешенстве, но ничего не мог поделать, понимая, кто именно спас армию от поражения. Правда, и Румянцева он в донесении ни словом не упомянул. Да еще и постарался «задвинуть» по службе: когда тот получил звание генерал-поручика, отрядил его командовать самой «разобранной» дивизией. И это при том, что Фридрих Великий наставлял своих генералов: «Остерегайтесь, сколь возможно, этой собаки -Румянцева, прочие для нас не опасны».
Прусский король словно в воду глядел. Румянцев быстро довел боеспособность вверенной ему части до таких высот, что смог действовать самостоятельно. При этом решал серьезные задачи, вплоть до взятия Кёнигсберга.
В августе 1759 года он командовал центром русской армии в Кунерс-дорфском сражении. Тогда решалась судьба не только всей кампании, но и войны в целом. Это был последний шанс Фридриха. Численно его армия уступала, но он полагался на выучку пруссаков, свой полководческий гений и данные разведки, которые поступали от командующего одним из русских корпусов — генерала Тотлебена.
Основной удар Фридриха пришелся на позиции Румянцева. В результате умелого маневра артиллерии русские лишили огневой поддержки атакующих пруссаков. Несколько часов войска Румянцева отбивали атаки пехоты и кавалерии врага. Критическим моментом сражения стал захват противником высоты Большой Шпиц. Фридрих уже послал своему брату гонца с радостным известием…
Но Румянцев лично повел солдат в контратаку. Рукопашная на высоте продолжалась более часа, А когда противник начал отходить, Румянцев организовал решающую атаку. К вечеру пруссаки «пошли с козыря» — бросили в бой кирасир генерала Зейдлица. Теперь Румянцев повел на противника свою кавалерию и обратил в бегство элиту армии Фридриха. Перед атакой он указал шпагой на лагерь прусского короля, сказав: «Там, на острие моей шпаги, победа в битве и во всей войне».
Последнюю атаку пруссаки предприняли около шести вечера, отправив на штурм позиций Румянцева гусар. Русские полки выдержали и этот натиск, причем любимец Фридриха генерал Путкаммер был убит. Удары с флангов довершили разгром пруссаков. Их армия перестала существовать как единое целое и бежала.
Закончил войну Румянцев, добившись капитуляции сильной померанской крепости Кольберг.
Вскоре скончалась императрица, но и у Петра 111 Румянцев был на хорошем счету. Видимо, сказались лестные отзывы о нем прусского короля Фридриха II. Новый император даже собирался назначить Румянцева главнокомандующим в предстоящем походе на Данию, но тут грянул дворцовый переворот.
Румянцев, Петра не предававший и даже не присягавший Екатерине II до тех пор, пока не убедился в его смерти, посчитал свою службу оконченной. Однако императрица удержала его от отставки и назначила генерал-губернатором Малороссии.
Пусть принцы постоят
С началом Русско-турецкой войны в 1768 году Румянцева назначили командующим 2-й армией, выделенной для охраны границ. Но Александр Голицын, которому была отдана армия, предназначенная для вторжения, слишком медлил. Он одержал победы под Яссами и Хотином, но было уже поздно. Не зная об этом, Екатерина произвела ротацию командующих.
В 1770 году армия Румянцева разбила превосходящие силы турок при Рябой Могиле и Ларге. 21 июля того же года он одержал самую значительную победу в своей полководческой карьере. При Кагуле Румянцев не побоялся соединения всех сил противника — до 150 тысяч турок и порядка 80 тысяч татарской конницы. Против этой орды он мог выставить не более 32 тысяч солдат.
Турки смело расположились лагерем в виду русской армии, полагая, что она обречена. Однако Румянцев не только не стал отступать, но и разработал план атаки. Согласно ему каждая дивизия составляла одну колонну, построенную в каре, и должна была идти в атаку быстрым шагом. Вражескую пехоту надлежало встречать в штыки, а атаки кавалерии отражать огнем. Артиллерия должна была маневрировать и постоянно переносить огонь на наиболее угрожаемые участки.
Увидев, что русские пошли в наступление, татары вообще решили не принимать участия в бое. Турки же вводили в бой войска по частям и без всякого плана. Янычарам удалось было смять одно русское каре, но бегущих солдат остановил сам Румянцев со шпагой в руке. Турки не выдержали штыковой атаки и побежали. Эта победа прогремела на всю Европу.
Османские крепости сдавались одна за другой, и когда в 1774 году Румянцев с 50-тысячной армией отрезал втрое большим турецким силам сообщение с Адрианополем, султан немедленно запросил мира, который и был подписан в деревне Кучук-Кайнарджи. Екатерина осыпала Румянцева наградами. Ему были пожалованы венки и шпага, усыпанная алмазами, целые уезды и села в собственность, звание фельдмаршала и почетное дополнение к фамилии -Задунайский.
Румянцев получил признание и за границей. В 1776 году он сопровождал царевича Павла в поездке по Пруссии. Фридрих Великий в нарушение норм этикета на обеде посадил по правую руку от себя не наследника российского престола, а своего противника по баталиям Семилетней войны. Да еще и предписал немецким принцам стоять за спинкой кресла русского фельдмаршала.
В честь гостей был устроен парад, на котором обязали присутствовать всех прусских генералов и были произведены маневры, повторяющие Ка-гульское сражение. И это при том, что Румянцев всегда был противником прусской военной школы.
Граф-затворник
Он противопоставлял муштре обучение и объяснение, доказывал, что даже офицеры в действующей армии должны непрестанно учиться. В тактику и стратегию военных действий он тоже внес новинки. Первая — упор на штыковой бой — практиковалась еще Петром I, но прижилась в русской армии только после Румянцева.
Вторая — мобильность войск, наступление при первой же возможности, постоянное передвижение армии. Румянцев вместо бесконечных осад и выдавливания противника с территории, что считалось залогом победы в XVIII веке, предпочитал движение вперед, игнорируя гарнизоны.
Он не только доказал свою правоту на практике, но и заложил основы русской военной мысли на сто лет вперед. Его учениками можно смело считать наших лучших полководцев — Суворова, Кутузова, Паскевича и других. При этом Румянцев не требовал до бесконечности войск и снаряжения, а неоднократно предлагал соразмерять военные расходы с целями войны и благосостоянием нации в целом. Это, естественно, слышать хотели далеко не все.
Во время следующей Русско-турецкой войны, 1787 года, постаревшего фельдмаршала оттер от реального командования фаворит императрицы Григорий Потемкин. Он не давал Румянцеву «ни войск, ни обозов, ни случая сражаться». В 1789 году взбешенный Румянцев подал в отставку, «устав командовать воображаемой армией».
Он удалился в одно из своих поместий — Ташань, где выстроил себе дворец в виде крепости. Характер у постаревшего графа снова, как в молодости, сделался скверный. Румянцев заперся в одной из комнат, которую почти не покидал, делал вид, что не узнает своих сыновей. Умер он в 1796 году, всего на несколько дней пережив императрицу Екатерину Великую. Могила Румянцева в Киево-Печерской лавре была разрушена в годы войны фашистами.
Марк АЛЬТШУЛЕР
