Интрепель — главный помощник при абордаже
В книгах и фильмах, рассказывающих о времени, когда моря и океаны бороздили парусные корабли, их команды, как правило, изображают вооруженными тесаками, саблями и кремневыми пистолетами. А вот про интрепель, универсальное оружие, которое было под рукой практически у каждого моряка, почему-то часто забывают.
Брать корабли противника на абордаж придумали еще древние римляне, когда столкнулись с мощным флотом Карфагена. По мере того как развивалось судоходство, становилась сложнее и тактика морских сражений. Но абордаж оставался одним из главных аргументов в бою вплоть до того, как наступила эпоха пара и тяжелой артиллерии. Со Средних веков до начала XIX века верным спутником моряков во время абордажных схваток был топор, который на русском языке получил название интрепель.
Багор для одной руки
Сначала абордажные топоры вообще ничем не отличались от тех, что используются на суше. Их использовали как в бою, так и для бытовых надобностей. Но потом кто-то догадался добавить длинный четырехгранный шип на обухе. Он мог быть как прямым, так и слегка загнутым. А иногда и вовсе превращался в крюк. Это сразу же расширило функционал оружия. Интрепель перестал быть просто топором, который прихватили с собой в море на всякий случай, и превратился в универсальный морской инструмент.
С таким инструментом в руке матросу было проще передвигаться по качающейся палубе — можно было моментально зацепиться за фальшборт, мачту или части рангоута. Топорик с крюком мог выполнять функции небольшого багра. А уж при абордаже, когда нужно было перескочить с одного корабля на другой и упасть вниз означало верную гибель, топорик с крюком был тем более кстати. Когда дело доходило до рукопашной, то быстрые и мощные удары топориком зачастую оказывались более эффективными, чем попытки фехтовать тесаками или абордажными саблями на ограниченном пространстве палубы. А вот когда становилось просторнее, то матрос с тесаком, наоборот, получал преимущество за счет большей длины оружия.
Когда корабли сцеплялись и абордажная команда перепрыгивала на вражеский борт, одной из главных задач было обездвижить противника, не позволить ему разорвать контакт. Поэтому атакующие принимались крушить своими интрепелями такелаж, портить снасти. А защищающиеся — наоборот, стремились максимально быстро обрубить веревки с кошками, заброшенные на их борт. Интрепель для этого подходил как нельзя лучше. Не саблей же это было делать!
Кузен томагавка
Так как абордажные топоры были массовым оружием, они делались очень простыми и не имели особой ценности. Из-за этого до наших времен сохранилось не так уж много экземпляров. Один из них, датированный 1675 годом, хранится в музее Копенгагена. Это топорик общей длиной около 70 сантиметров, а длина от лезвия до кончика шипа составляет 25 сантиметров. Весит топор чуть больше килограмма. Верхняя часть топорища укреплена лангетами -стальными полосами, предохраняющими его от поломки в самый неподходящий момент.
Форма топора могла быть очень разной. Чаще всего лезвие делали довольно узким, так как на корабле особо не размахнешься. Но есть и очень широкие, «бородатые» топоры — они потяжелее, что давало возможность нанести более сильный удар, а выдающимся наверх острием можно было колоть. Иногда на интрепель даже ставили второй шип сверху, создавая подобие мини-алебарды. Встречаются и совершенно экзотические варианты — например, французский топор XVIII века, комбинированный с кремневым пистолетом калибра 14 миллиметров.
Забавно, что интрепель является «двоюродным братом» индейского томагавка. Металлические топорики были одним из основных предметов, которыми колонисты в Новом Свете торговали с местным населением. Топорики эти были разных форм и вариантов, но в том числе индейцам зачастую предлагали и обычные морские интрепели. Отважным гуронам и ирокезам, конечно, не надо было цепляться шипом за мачту, чтобы не упасть с палубы. Но они с удовольствием применяли его в бою как клевец.
Секрет Джона Сильвера
Персонаж знаменитого романа «Остров сокровищ» одноногий пират Джон Сильвер рассказывает, что в экипаже Флинта он был квартирмейстером. За этим не очень понятным словом скрывается должность командира абордажной команды. Имеется в виду «командир квартердека» — поднятого участка палубы на корме. Именно оттуда, как правило, обрушивались на атакованный корабль матросы, вооруженные интрепелями и тесаками. Впереди шли самые отчаянные головорезы, не боявшиеся рискнуть жизнью. Соответственно, квартирмейстер, командовавший ими, являлся, пожалуй, наиболее опасным человеком на корабле. Его слово в некоторых ситуациях весило больше, чем мнение капитана. Самым известным квартирмейстером, существовавшим на самом деле, можно считать Джека Рэкхема — английского пирата, действовавшего в начале XVIII века в окрестностях Ямайки. Он отличался жестокостью и готовностью драться по любому поводу. Когда капитан корабля стал слишком осторожничать, Рэкхем поднял на борту бунт. А потом был избран командой новым капитаном. После этого он пиратствовал еще около двух лет, но в конце концов был арестован и повешен.
Трудности перевода
В российском флоте использование интрепелей сначала строго не регламентировалось. Абордажные команды вооружались кто во что горазд. Но европейские топоры многим приходились по руке, наряду с саблями или тесаками. Когда в 1797 году, во время царствования императора Павла I, принимался новый Устав военного флота, то там написали уже прямо: «Надлежит, чтобы каждый матрос имел у себя пару пистолетов, саблю или интрепель, или мушкетон и несколько гранат с зажженным фитилем в медной трубке на шляпе».
При этом иногда возникали курьезы. Вчерашние крестьяне, набранные на флот, принимались использовать боевое оружие как подручный инструмент при мелком ремонте, который происходит на корабле практически постоянно. А заодно колоть им дрова во время береговых стоянок, разбивать выловленные из супа кости и так далее… Дошло до того, что в 1850 году морскому ведомству пришлось издать строгий приказ «О запрещении употреблять интрепеля на судах флота не по назначению и предохранении их от порчи».
В европейских языках термина «интрепель» нет. Соответствующее оружие там называют предельно просто — «абордажный топор». Разобраться, откуда взялось это слово в русском языке, не так-то просто. Судя по всему, оно происходит от использующегося во французском и английском intrepid, то есть «бесстрашный». Участие в абордаже действительно требовало немалого мужества и бесстрашия.
В России абордажные топоры стали массово внедряться после того, как в стране появился парусный военный флот, то есть в XVIII веке. Многие офицеры проходили обучение за границей и владели языками. Да и иностранцев на русской службе состояло немало. А вот простые матросы, из которых и формировались абордажные команды, в массе своей были абсолютно неграмотными. Вероятно, они и переделали непонятное intrepid (а так могли назвать как самих бесстрашных абордажников, так и их оружие) на свой манер. Иногда говорили даже «винтрепель», что делает слово уже абсолютно неузнаваемым.
Виктор БАНЕВ
