Течет река Волга…
Образ удали, воли, свободы
Все реки начинаются с истока, но не каждому истоку дано быть началом великой реки. Едва ли на свете есть тайна, которая привлекала бы нас больше, чем тайна рождения, тайна возникновения, тайна того чарующего мгновения, когда — вот не было ничего и вдруг стало! Истоки звенят неуемной, щедрой, тревожной тайной возникновения. Мы называем истоки ключами потому, что они открывают пути.
Этот слабый студеный ключ пробивается сквозь землю в Валдайских лесах. Он журчит в опавших листьях, как в пеленках, и ветви прикрывают его нечаянную колыбель. неторопливо, но настойчиво ручеек стремится выбраться из чащи. Он открывает великий путь длиной в три тысячи шестьсот девяносто километров и глубиной во множество веков. Он начинает реку, которая две тысячи лет назад называлась Итиль, но которая всегда была Волгой.
Она петляет в заливных лугах, вбирая в себя и яркие краски полевых цветов, и упругую силу притоков. Мужая, она выходит на простор, увлекая за собой другие реки, ширясь и разливаясь, торопясь напоить море, и трудно найти в России реку, о которой было бы сказано больше, чем о ней.
Одушевлять реки, создавая их лик по образу своему и подобию, люди научились в языческой глуби времен. Реки бывали старцами, реки бывали музами, реки бывали воинами, богатырями и пахарями. Волга всегда была матерью. Она была нежной и суровой, грозной во гневе и ласковой в сострадании. Она была матерью потому, что учила добру. Она жаловала отважных, подбадривала уставших, и сердце ее было всегда с теми, кто вышел искать доли.
Мы знакомимся с Волгой так рано, что в зрелые годы удивляемся, как давно с ней знакомы. Мы сызмала слышим ее песни, они приходят к нам вместе с родным языком. Это печальные песни, потому что их сочиняли страдники, тянувшие бечеву своих трудовых дней. Но мы знаем и другие песни, в которых воля расправляет крылья. И мы подхватываем эти песни. Едва ли на свете есть другая река, чей образ так нераздельно сливается с образом удали, воли, свободы.
Реки имеют память. Память этой реки глубока и обширна. Память эта хранит звонкий стук топоров, рубящих избы, и мягкое шлепанье раствора, слетающего с мастерков на кирпич. Она помнит деяния Ярослава Мудрого и нелепую тщету его суетных наследников. Она помнит свирепые орды Батыя и мечи отмщения Дмитрия Донского. Она помнит высокие реки Гражданина Манина Сухорука и отчаянные ладьи Степана Разина. Она помнит бурлаков, чей путь был отмечен грубо вытесанными крестами многочисленных могил на волжских берегах, и красные флаги, поднятые над первыми политическими демонстрациями. Она помнит битву, в которой решилась судьба народов. Эта битва произошла здесь, у волги, которая плещет сегодня у гранитных набережных нового города, выросшего на месте Сталинградской битвы. Волга была преградой, и дорогой, и рубежом, и опорой. Она горела нефтью, подымалась волною, сверкала гневом и оплакивала слезами своих детей. Нынешние дети не знают, как это было, и дай им бог не знать.
Великая, могучая, течет Волга по своей древней дороге через новые моря, образующие новые ступени величавой «волжской лестницы». На Волге существовал с давних пор небольшой маршрут по Самарской Луке: нужно спуститься по великой реке до Переволок, здесь следует перетащить волоком посудину в Усу и можно все начинать сначала, то есть попасть по течению Усы в Волгу. Этот маршрут называется «Жигулевская кругосветка». Он был проторен еще ушкуйниками, которые сторожили в жигулевских отрогах караваны богатых гостей. Теперь Уса впадает в Куйбышевское море (Жигулевское море), и волны ее бороздят туристы и яхтсмены. Старинный романтический отрезок Волги стал сегодня наиболее индустриальным местом реки. Три города — три брата стоят на берегу Жигулевского моря (Куйбышевского водохранилища): Тольятти, Комсомольск и Жигулевск. Три города, созданных молодыми людьми, которые помнят, как вчерашний день, начало строительства.
В старину волжские города располагались таким образом, что на правом берегу стояли те из них, которые носили мужское имя, а на левом — женское. Ярославль — на правом, как Нижний Новгород (Горький), Саратов, Ульяновск (Симбирск)… Кострома — не левом, как Казань, Самара (Куйбышев), Астрахань… Мало найдется русских городов, которые столько страдали бы от вражеских набегов и от стихийных бедствий. Но, несмотря на то что история была немилостива к ним, в городах сохранилось много уникальных памятников древней русской архитектуры.
Человек воссоздал в своих творениях природу, окружающего его. Он строил шатровые терема, похожие на пирамиды елей, он плел кружева, похожие на березовую сень, расписывал цветами и птицами свое обыденное жилье. Не случайно самобытные народные промыслы возникли в самых красивых местах Поволжья. И изделия, созданные народными мастерами, рассказывали всему свету о неповторимой прелести этих мест.
Величаво катит свои воды Волга, пробираясь сквозь леса и горы, через поля и луга. Она течет вдоль берегов, связанных с жизнью людей, близких нашему сердцу; здесь, на Волге, в старинном Ульяновске (Симбирске) родился Владимир Ильич Ленин. Волга вывела в свет многих русских писателей, художников, композиторов, ученых. Всякий люд попадался на Волге — и богатеи, нищие духом, и нищие, богатые душой. Мещанство творит мерзость и топчет человеческое достоинство. Но время от времени из этой тьмы вырываются великие люди, которые беспощадно разоблачают его.
Одним из таких людей был великий советский писатель Максим Горький. Он вышел из небольшого домика на Почтовом спуске Нижнего Новгорода, сделав этот дом бессмертным. Он прошел Волгу, как мастеровой главную улицу. Но он прошел ее также и как философ — в поисках смысла жизни. Она была для него и мягкой, и отрадой, и университетом. Она была той школой, которая учит перо служить совести.
Время плывет над Волгой, а Волга увлекает к своему устью. Круто повернула на восток Ахтуба, и тысячи притоков, каналов и ериков ринулись в степи. Проплывают тихие пристани. Бредут в прикаспийских песках караваны верблюдов, и полынный дух пастбищ доносится из бескрайних степей. Все здесь от Волги — все надежды земледельцев и животноводов. Крупное зерно наливается волжской влагой, поспевает под волжским солнцем и сыплется дождем в трюмы волжских кораблей. И еще в трюмы волжских кораблей сыплется соль ослепительной белизны баскунчакского соляного озера. И хлебом-солью Волга встречает гостей.
Между Ахтубой и Волгой лежит зеленая пойма, неожиданная в этих местах, как оазис в пустыне. Земля этой поймы могуча и обильна. Если взглянуть на карту поймы и дельты Волги, можно увидеть, что их очертания напоминают сказочный рог изобилия, повернутый в сторону Каспия. Чтобы выйти на его простор, нужно спуститься от Астрахани вниз по реке. Нужно миновать острова, у которых полощутся вымпелы рыбозаводов, пройти мимо тоней, огневок, мимо труднопроходимых джунглей расположенного в нижней зоне дельты заповедника.
Астраханский заповедник — это редкий в мировой орнитологии крупнейший научный центр. Все здесь выглядит непривычно, как на картинках школьных учебников, изображающих мир, исчезнувший задолго до рождения художника. В солончаках скачут сайгаки, под камышами хлопочут крыльями сотни видов водоплавающей птицы, гордо вытянув шею, проплывают белые и черные лебеди, в зарослях прячутся пестрые фазаны, вышагивают на своих штативных ногах белые цапли. И пеликаны, дошедшие до нас из далека геологических эпох, устраивают свои гнездовья на огромных плотах построенных ими из стеблей камыша, осоки, веток ивы. Издали их жилища похожи на яркий невиданный цветок, лепестки которого — застывшие бело-розовые птицы.
В июне, когда над могучими камышами занимается заря, на гладкой заводи распускается нелюмбия — нежный лотос. Утренний ветерок раскачивает розовые и пурпурные цветы над матово-зелеными листьями. Дельта Волги — самое северное место обитания этого легендарного цветка. Здесь не услышишь тарахтенья катеров и моторных лодок, только иногда всплеск весла выдает присутствие человека, который со своими микроскопами и пробирками прячется в укромных местечках. Главный закон заповедника — не мешать. И велика заслуга человека, находящего в себе для этого силы, и любви, и влечения.
С самолета дельта Волги напоминает натруженную руку с синими венами. Для того чтобы убедиться, что Волга впадает в Каспийское море, достаточно взглянуть на карту.
Но все-таки лучше по Волге проехать… И выйти на простор Каспия, старого моря Хвалынского, и увидеть, что вся эта дорога — необозримый простор деятельности. Здесь, в низовьях, впадая в море, Волга как бы подводит итоги своей огромной деятельности. На своем пути Волга раскрутила сотни генераторов, развезла сотни тысяч машин и перевалила тысячи тонн грузов. Она напоила все свои поля, омыла все свои луга. И еще связала своею волной далекие водные бассейны Балтики, Средиземноморья и Атлантики.
