Таран против «Ворона»

Таран против «Ворона»

Исход сражения двух флотов решили рукопашные схватки!

В рейтинге крупнейших морских баталий Античности битва у мыса Экном занимает вторую позицию — между сражениями у Саламина (40 год до н. э.) и мыса Акциум (31 год до н. э.). Историческое значение их тоже сопоставимо. У Экнома римляне доказали, что ни в чем не уступают тогдашним хозяевам морей карфагенянам (пунийцам).

Начавшаяся в 264 году до н. э. Первая Пуническая война вспыхнула из-за спора о том, в чьей именно сфере влияния (Рима или Карфагена) находится Сицилия. Сицилийцы также не имели по этому вопросу единого мнения, а самый авторитетный из тамошних правителей -царь Сиракуз Гиерон II — пометавшись, отдал предпочтение римлянам.

Ключ к Сицилии лежит в Карфагене

Высадившиеся на острове римские легионы медленно, но методично занимали один пункт за другим, в то время как карфагенские корабли хозяйничали в прибрежных водах, перерезая вражеские коммуникации.

Прочувствовав логистические проблемы на собственных желудках, командующие римскими войсками на Сицилии озаботились созданием сильного флота. Не друживших с морем легионеров учили грести и управляться с такелажем прямо на берегу, пока рядом строились конструктивно скопированные у карфагенян триремы и пентеры — суда, имевшие, соответственно, по три и пять рядов весел.

В бою главная задача заключалась в том, чтобы, маневрируя, вывести корабль на выгодную позицию и, бросившись вперед, пробить борт вражеского судна выступающим вперед и окованным железом тараном.

Но консул Гай Дуилий понимал, что без практики даже самые отличные пехотинцы не могут враз стать моряками, а потому то ли изобрел сам, то ли (что более вероятно) воспользовался придумкой какого-то античного инженера и приказал установить на каждом корабле по «ворону». Так назывался перекидной мостик, один конец которого крепился к подножию установленного на палубе массивного столба, а другой (с напоминавшим птичий клюв железным шипом) поднимался вертикально и крепился к ‘верхней части этого же столба веревкой. Подойдя вплотную к противнику, веревку ослабляли, и перекидной мост падал на вражеское судно, вонзая свой «клюв»-шип в палубу вражеского судна. Два корабля скреплялись намертво, и легионеры переходили в привычный для них режим рукопашной схватки с противником. В общем, признавая, что карфагеняне лучше маневрируют своими судами, римляне стремились превратить морской бой в сухопутную битву.

Такая тактика оказалась вполне эффективной, что и продемонстрировало выигранное Дуилием сражение у острова Милы (260 год до н. э$. Однако считать, что римляне стали после этого хозяевами на море, было бы большим преувеличением.

Африканский вояж

Избегая крупных битв, карфагеняне по-прежнему делали ставку на большую маневренность своих судов, терзали противника мелкими набегами и вполне эффективно снабжали свои и союзные контингенты, контролировавшие важные районы Сицилии.

Видя, что боевые действия затягиваются, римляне решили собрать еще более многочисленный флот и осуществить высадку в Северной Африке. Взять Карфаген они, видимо, не планировали, но рассчитывали опустошить окрестности и поморить противника голодом.

Полувеком ранее именно к такой тактике прибег сиракузский тиран Агафокл, который, не сумев выдавить пунийцев со своего острова, тоже организовал крупный десант и буквально выжег селения, снабжавшие Карфаген продовольствием. В результате с Сицилии пунийцы ушли сами…

Строили римляне новые корабли в разных местах, а дополнительные контингенты в составе четырех легионов и отрядов союзников-италиков подтягивали со всей Италии.

Собраться это воинство должно было в устье реки Гимеры у мыса Экном, на южном побережье Сицилии. Командовали им, как водится, два консула — Атилий Регул и Луций Манлий Вульзон. Общее количество находившихся в их распоряжении военных судов оценивается примерно в 330 пентер, хотя в качестве флагманов сами консулы использовали более крупные гексеры, с шестью рядами весел. Исходя из расчета, что для обслуживания одной пентеры требуется около 300 гребцов, да еще на корабле должны были находиться порядка 120 легионеров, общая численность римских экипажей достигала примерно 140 тысяч человек, включая 40-тысячный десантный корпус. При этом, правда, не учитываются транспортники, которые боевой ценности практически не представляли, но везли продовольствие и оружие для десанта, и тоже управлялись какими-никакими экипажами.

У пунийцев боевых кораблей, как считается, было немного больше — порядка 350, — но, поскольку от римских они несколько отличались, общую численность экипажей оценивают в диапазоне 80-100 тысяч гребцов и примерно 40-50 тысяч пехотинцев. Командовали карфагенянами тоже двое военачальников — Ганнон бен Ганнибал и Гамилькар Паропосский.

ЧЕСТЬ ДОРОЖЕ ЖИЗНИ

Консул Атилий Регул в сражении при Тунете (современный Тунис) попал в плен. В 250 году до н. э., после поражения пунийцев при Панорме, он под честное слово был отправлен в Рим с предложением правителей Карфагена о заключении мира. Регул, однако, убедил соотечественников не заключать мир, охарактеризовав положение врага как безвыходное, а затем, в соответствии с данным им словом, вернулся обратно в неволю.

Согласно легенде, узнав о поведении Регула, пунийцы подвергли его жутким истязаниям, отрезали веки, а затем бросили на растерзание разъяренному слону. Родственники Атилия Регула, в свою очередь, замучили переданных им Римским сенатом карфагенских пленников, заперев их в ящики, утыканные крюками.

В атаку «свиньей»

Благодаря местным информаторам противники были хорошо осведомлены друг о друге и сознательно шли на битву. Римский флот готов был выйти из устья Гимеры сразу, как только подошли последние подкрепления. Но Регул и Манлий поджидали противника, резонно предполагая, что лучше принять бой у сицилийского побережья, чем во время перехода через Средиземное море или вообще у вражеских берегов Ливии. Ганнон и Гамилькар, в свою очередь, понимали, что должны сделать все для предотвращения вражеской высадки, которая неизбежно должна была вызвать панику в Карфагене. Нерасторопных военачальников их соотечественники частенько распинали. К тому же имевшийся у Ганнона и Гамилькара флот был сформирован именно в Карфагене, только что совершил переход через Средиземное море, и погоня за римлянами в обратном направлении неизбежно была связана с массой технических сложностей. Другое дело, что бежать римляне не собирались.

О приближении пунийцев Регул и Манлий узнали вечером предшествовавшего битве дня, да и выдвигавшийся от Лилибея враг особенно и не таился. На ночь карфагеняне остановились непосредственно за мысом, отделявшим их от противника.

По утру карфагенские военачальники обратились с пламенными речами к своим подчиненным, пояснив, что либо они разобьют врага сейчас, либо им придется сражаться с римлянами у себя дома.

Относительно речей консулов ничего не известно; вероятно, они были поглощены построением своего флота в боевой порядок.

Весь римский флот разделили на четыре эскадры, каждая из которых оказалась укомплектована легионом десантников. Первыми двумя эскадрами (по 80 кораблей в каждой) командовали консулы, а их флагманские гексеры составляли первый ряд наступающего флота. Далее за каждым флагманом, по одной в ряд, стояли пентеры, причем выстраивались они уступом, так, чтобы видеть не корму впереди стоящего римского корабля, а маячившего на горизонте противника. Таким образом, две эскадры как бы образовывали клин, или, если угодно, подобие «свиньи» рыцарей-кресто-носцев.

Третья эскадра вместе с транспортными судами просто выстроилась в шеренгу, образовав основание этого равнобедренного треугольника. Еще дальше, и опять же в ряд, выстроилась четвертая эскадра, выполнявшая роль то ли резерва, то ли прикрытия от нападения стыла.

«Могучая кучка» и «поросячий хвостик»

Карфагеняне тоже разделились на четыре эскадры и выстроились совсем просто, в линию со слегка выдвинутыми вперед эскадрами правого и левого флангов. Гамилькар командовал левым крылом, Ганнон -правым.

Впрочем, в этой простоте было свое мудрое величие, которое консулы оценили и сильно встревожились.

Было очевидно, что идущий на вражеский центр римский клин будет охвачен правым и левым крылом карфагенского флота. Перспектива попасть в мешок выглядела настолько опасной, что Регул и Манлий затеяли перестроение, когда их корабли пускай и медленно, но уже выдвигались по направлению к противнику. Рвани в этот момент пунийцы навстречу — и шансы на победу у них заметно повысились бы. Регулярное сражение превратилось бы в хаотичную схватку, где решающую роль должны были сыграть маневренность кораблей и умение экипажей с ними управляться. Карфагеняне здесь явно превосходили римлян, которые предпочитали другую тактику — наваливаться строем, так чтобы в тесноте противник не мог увильнуть от падающего на его судно «ворона», который уже не оставлял никакого шанса увильнуть от абордажного боя.

Перестройка на ходу, хотя и не привела к хаосу, была успешной только частично. Равнобедренный треугольник превратился в ломаную линию с вытянутым далеко в море, как бы для охвата противника, правым крылом. А вот левое крыло теперь образовала четвертая (бывшая резервная) эскадра, которая не сумела втиснуться между соседними эскадрами и берегом и оказалась в положении никому особо не нужного «поросячьего хвостика».

Впрочем, даже такому «хвостику» тут же нашлось применение, поскольку к нему под прикрытие начали переходить транспортники. Освобождавшаяся от них третья эскадра постепенно присоединилась к двум консульским эскадрам, которые, в свою очередь, наседали на центр неприятеля.

Пунийцы в центре отступали в полном соответствии с первоначальным планом, заманивая римлян в мешок. В известном смысле на море проигрывался сценарий будущей битвы при Каннах. Но консулы Регул и Манлий были толковей дуэта Теренций Варрон — Эмилий Павел. И они правильно оценили опасность, когда находившийся на левом фланге карфагенян Гамилькар атаковал арьергард консульских эскадр слишком уж энергично, и дело запахло большим окружением. Но и для пунийцев все складывалось не так уж удачно: сбившиеся «могучей кучкой» римские суда не подставляли свои борта под удары таранов, зато их «вороны» выхватывали среди кружащихся вокруг вражеских кораблей то одну, то другую жертву.

В этой ситуации Ганнон решил задействовать часть своих сил для атаки четвертой эскадры римлян (условного «поросячьего хвостика»). Гамилькар в свою очередь направил часть кораблей против третьей эскадры.

Обнуление победы

Фактически баталия распалась на три отдельных сражения, причем соотношение сил на каждом участке было примерно одинаковым. Но главные события происходили в центре, там же, где находились и два римских консула.

Как только натиск на «могучую кучку» оказался отбит, они тут же начали пробиваться на помощь четвертой эскадре, фактически зажав беднягу Ганнона в «клещи». Третья эскадра между тем была прижата пунийцами к берегу, но, вытянувшись в линию, фактически оказалась неуязвимой для неприятеля. Один вид хищных «воронов» отбивал у карфагенян всякое желание атаковать.

Как только Ганнон дрогнул, консулы тут же сосредоточили все имеющиеся корабли против Гамилькара, в конце концов обратив его в бегство. Этот момент стал переломным. Регул двинулся на помощь третьей эскадре, продемонстрировав, что вполне управляет всеми силами своего флота. У пунийцев же координация между их эскадрами оказалась полностью нарушена, так что оставалось только приступить к более-менее планомерному отходу.

В общей сложности римляне захватили 64 вражеских корабля и около 30 потопили. Потери самих победителей составили 24 пентеры.

Битва при Экноме снова продемонстрировала преимущество абордажной тактики, которая оказалась более эффективной, чем тактика маневра и таранных ударов. К тому же консулы лучше координировали свои силы и оперативней отдавали приказы.

После битвы при Экноме римляне беспрепятственно отплыли к берегам Ливии. Разорив окрестности Карфагена, они отправили в Италию около 20 тысяч невольников. Однако вместе с добычей на родину пришлось отослать и почти половину легионеров, у которых закончился срок службы.

Между тем карфагенский сенат раскошелился на нумидийскую наемную конницу и доверил новую армию опытному военачальнику Ксантиппу, который весной 255 года до н. э. при Тунете сумел нанести поражение Регулу. Спастись удалось только двум тысячам легионеров, вывезенных из Африки на 40 кораблях римского флота. Но уже на подходе к Сицилии эта эскадра погибла во время шторма.

Одержав важнейшую победу на море, римляне потеряли все, что выиграли, там, где были традиционно сильнее пунийцев, — на суше. Поистине не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Первая Пуническая война продолжалась еще 14 лет, хотя все-таки завершилась победой Рима.

ОлегПОКРОВСКИЙ