сражение_при_чесме
Морской бой

Эпилог к Чесменской Виктории

Эпилог к Чесменской Виктории

Уничтожение турецкой эскадры стоило победителям одного погибшего!

В 1770 году, после фееричной по своему огненному антуражу победы при Чесме, в Санкт-Петербурге была отчеканена медаль с изображением горящего турецкого флота и лаконичной надписью «Быль». На самом деле кое-что в загашнике у султана все же осталось. С этими уцелевшими кораблями пришлось разбираться отдельно — в битве при Патрасе.

Победа при Чесме поставила русский флот в положение хозяина Эгейского моря. Однако, господствуя на водных коммуникациях, флот самостоятельно не мог выиграть войну еще и на суше.

Османы жаждут реванша

Периодически с русских военных кораблей высаживались десанты, которые захватывали отдельные острова или материковые пункты, но сил для удержания завоеванного попросту не хватало.

К тому же суда нуждались в ремонте, что предполагало наличие хорошо обустроенных портов, каковых в Греции попросту не было. Приходилось пользоваться гостеприимством герцога Тосканского Леопольда Габсбурга (будущего императора Леопольда II), который разрешил использовать в качестве базы итальянский Ливорно. Там же, в Ливорно, обычно находился и командующий Архипелагской эскадрой князь Алексей Орлов.

Главная его забота заключалась в том, чтобы обеспечить блокаду пролива Дарданеллы, нарушив снабжение столицы Османской империи. Однако в 1772 году, на время переговоров, с турками заключили перемирие, а к тому времени, когда переговоры завершились ничем, османы успели пополнить запасы. Более того, султанские адмиралы начали подумывать о том, как отплатить русским за Чесму, подловив и уничтожив какую-нибудь часть Архипелагской эскадры.

Екатерина II понимала трудности, с которыми сталкивались находившиеся вдали от родины русские моряки, и в мае 1772 года уже в четвертый раз послала им подкрепление. На сей раз отправившейся в Средиземное море из Ревеля эскадрой командовал капитан 1-го ранга Василий Чичагов.

Он благополучно довел корабли до Ливорно, где сдал командование капитану 1-го ранга Михаилу Коняеву. Интересно, что как флотоводец боевого опыта Коняев фактически не имел, но туркам от этого легче не стало.

Коняев против Мустафы-паши

Самым сильным турецким козырем была эскадра, базировавшаяся в Дульциньо (современный Улцинь в Черногории) и проходящая в русских документах с наименованием «дульцинитской».

При полном отсутствии линейных кораблей в ее состав входило почти полсотни фрегатов и шебек с количеством от 15 до 30 пушек на каждом. Армада должна была опекать Несколько транспортников, способных вместить до 8 тысяч пехотинцев.

Прибывший в Дульциньо капудан (командующий турецким флотом) Мустафа-паша должен был присоединить к ней другие имевшиеся в наличии морские силы. Речь прежде всего шла о базировавшейся в Тунисе и укомплектованной алжирскими корсарами так называемой берберийской эскадре в составе шести 30-пушечных фрегатов и шести шебек, на каждой из которых имелось не менее 15 пушек. Опекаемые этой эскадрой транспортники могли вместить еще не менее 3 тысяч пехотинцев.

Орлов понимал планы Мустафы-паши и стремился не допустить соединения разрозненных сил турок. Эта задача и была возложена на эскадру Коняева, которому предписывалось патрулировать Ионическое море, обращая особое внимание на морские коммуникации, ведущие к Дульциньо.

Соответствующий приказ ему передал присоединившийся к эскадре майор Марко Войнович — уроженец Черногории, который до этого успешно корсарствовал в заливе Лаго. Со своими двумя полакрами (тип легких средиземноморских судов) «Мадона» и «Ауза» он успел сжечь 10 и захватить 3 турецких торговых корабля.

Помимо пары полакров (русские переименовали их в «поляков») у Коняева имелась шебека «Забияка» с 18 пушками, фрегаты «Слава» и «Святой Николай» (с 16 и 26 пушками соответственно), а также два полноценных линейных корабля, переименованных в память недавней виктории в «Граф Орлов» и «Чесма» (54 и 74 пушки соответственно).

Именно наличие линейных кораблей было главным фактором, позволявшим Коняеву рассчитывать на успех, если он решит атаковать превосходящие силы турок.

26-27 октября. Только атака!

О том, что неприятель находится в Патрасском заливе, Коняев узнал от высланных на разведку «поляков» рано утром 25 октября. Этот залив расположен между южным берегом лежащей на материке греческой области Этолия и полуостровом Пелопоннес. На западе он сливается с являющимся частью Ионического моря Лепантским заливом, на востоке соединен узким проливом с другим заливом — Коринфским. Максимальная его длина составляет около 50 километров, ширина — до 20 километров. Ближайшими портовыми городами являются расположенный на северном берегу Месолонгион и на восточном берегу Патра (по имени которой залив и назван).

Когда на военном совете Коняев принял решение об атаке, возможно, он вдохновлялся историческими ассоциациями — в этом же заливе в 1571 году объединенный флот христианских держав разбил османов в грандиозном сражении, известном • как битва при Лепанто. Правда, два века назад силы противников были примерно равными. Теперь же у турок имелось девять 30-пушечных фрегатов и шестнадцать шебек с 630 орудиями суммарно. У русских же пушек было 224. С другой стороны, Коняев понимал, что промедление позволит Мустафе-паше соединиться с «берберийской» эскадрой, и тогда разбить его будет еще труднее.

И вообще, после Чесмы русским в определенной степени море было по колено. Правда, эскадра Коняева в чесменской виктории не участвовала, но тем большим оказалось желание догнать товарищей в славе.

Около часа дня выстроившиеся в линию два линейных корабля и два фрегата двинулись на турок. «Поляки» и шебека держались во второй линии, поскольку, учитывая подавляющее превосходство турок в судах, они могли быть окружены и взяты на абордаж.

В ходе начавшейся артиллерийской дуэли русские планомерно теснили противника, который пытался укрыться под прицелом двух расположенных у входа в Лепанто крепостей. В конце концов отступление османских судов превратилось в бегство, и русские, воспользовавшись сумятицей, сумели отрезать от главных вражеских сил фрегат и две шебеки. Два фрегата и шебека под общим командованием Войновича загнали их на мель и благополучно уничтожили.

Это был своего рода пролог к полноценной битве, но из-за неблагоприятного для русских северо-восточного ветра весь следующий день 27 октября эскадра Коняева занималась маневрированием.

28 октября. Турок загоняют в угол

Утром 28 октября русские снова пошли на сближение. Турецкие крепости открыли огонь в 10 часов, но расстояние было слишком большим, и почти целый час русские им не отвечали.

В 11 часов, когда данные периодически производившегося замера глубин показали, что дальше двигаться рискованно, Коняев приказал бросить якоря и завязать артиллерийскую дуэль. Поворачиваясь то одним, то другим бортом, русские линейные корабли и фрегаты успешно обстреливали противника.

Штурман Савва Макеев, который вел судовой журнал на «Графе Орлове», так описывал события, разыгрывавшиеся после полудня: «И начата от нас по неприятельскому флоту, лежащему к крепости и в крепость, куда только было удобно действовать, сильно жестокая пальба с левого борта с обоих деков ядрами книпелями и картечью брандскугелями, а с „Чесмы» и фрегата „Николая» также сильно, а фрегат „Слава» и шебека „Забияка», находясь под ветром под парусами ближе к эскадре, имели баталию с неприятелем куда их было можно с таким же успехом, что лучше ото всех желать не можно, а „Мадон» и „Ауза», будучи тогда вдали от нас, под ветром не имели случая биться, в исходе часа увидели мы от нашей с эскадрою сильной пальбы с неприятельских судов люди бросался к воду и с великой торопливостью, иные съезжали на берег и по ним еще более от нас пальба происходила и сшибли в б-х стоящего фрегата безань мачту и зажжен от наших брандскугелей…»

Солировал более мощный из двух русских линейных кораблей «Чесма» под командованием Петра Аничкова, являвшийся одновременно и флагманом эскадры,-Именно на него турки пытались сконцентрировать огонь своих пушек, и именно на «Чесме» русские понесли единственные за все сражение потери в людях. Лейтенант Козьмин был убит, лейтенант Лопухин и пятеро матросов получили ранения.

Снова наши канониры на порядок превзошли турецких. От сильно и даже не сильно поврежденных турецких кораблей начали отчаливать лодки с моряками, некоторые пытались добраться до берега вплавь. Пламя с загоревшегося вражеского фрегата начало перекидываться на соседей. Тем, кто пытался отойти подальше от горевших собратьев, приходилось сближаться с русскими, которые встречали их градом ядер. Одно за другим турецкие суда спускали флаги. Другие пытались прижаться поближе к крепости и в результате садились на мель, после чего, считая свой долг выполненным, их экипажи эвакуировались на берег. Только наступившая ночь прекратила побоище.

29 октября. Добить тех, кто остался

Сценарий первого этапа Патрасского сражения во многом повторил сценарий первого дня Чесменской битвы, и неудивительно, что на второй день Коняев решил опробовать ту же схему, благодаря которой турецкий флот был уничтожен эскадрой Алексея Орлова.

При Чесме поджечь тесно сгрудившиеся османские корабли удалось всего одному брандеру под командованием лейтенанта Дмитрия Ильина. Но история никогда не повторяется буквально до мельчайших нюансов. В Патрасском заливе у турок все-таки не было крупных линейных кораблей, поэтому удар решили нанести по тем судам, которые сели на мель и оказались брошены экипажами.

Самая ответственная задача была возложена на капитана 2-го ранга Томаса Маккензи — шотландца по происхождению и сына служившего в русском флоте контр-адмирала Томаса Маккензи. В официальных документах он фигурировал как Фома Фомич Маккензи — с русскими именем-отчеством. Чин кавторанга получил в Чесменском сражении, где тоже был ранен, командовал брандером и хотя не добился такого успеха, как Ильин, но огоньку туркам добавил.

Ему выделили большую шлюпку с командой егерей, на которой он должен был подойти к брошенным кораблям и привести их к русской эскадре.

Как только экипаж шлюпки поднялся на первый пустой фрегат, турки открыли с берега ружейный огонь. Русские в ответ открыли огонь из находившихся на фрегате орудий, одновременно ставили паруса, а затем попытались, взяв шлюпкой на буксир, стащить трофей с мелководья.

Но фрегат сидел плотно и оказался для шлюпки слишком тяжелым, так что его пришлось сжечь. Оценив ситуацию, Коняев приказал снарядить еще одну шлюпку под командованием кон-стапеля Сукина. Ее экипаж действовал настолько быстро и эффективно, что успел уничтожить еще два фрегата и шебеку.

К обращению вражеских кораблей в пепел подключились шебека «Забияка», а затем и фрегат «Святой Николай». «Забияка» разобрался с еще одним вражеским фрегатом, а «Святой Николай» записал в свой актив шебеку, зато не простую, а адмиральскую, с которой Мустафа-паша накануне так неудачно руководил провальным для него сражением.

Другие корабли тоже не стояли без дела, ведя артиллерийский огонь по находившимся на берегу турецким укреплениям, а также кораблям, засевшим на мель у самого берега и для русских моряков недоступным.

Один из основателей Севастополя

Фома Фомич Маккензи дослужился до контр-адмирала, войдя в историю как первый командир Севастопольского порта. Его заслуги в качестве основателя главной базы Черноморского флота зафиксированы в названии находящихся на территории города Мекензиевых гор, где ему принадлежал хутор. Скончался Фома Фомич в 1786 году в 45-летнем возрасте.

Призы победителям

К 4 часам пополудни сражение закончилось. Результат его был в известном смысле сенсационным. С русской стороны всего один убитый (уже упоминавшийся лейтенант Козмин). Потери в кораблях отсутствовали, хотя, вероятно, где-нибудь какую-нибудь снасть и пришлось ремонтировать.

Потери турок ориентировочно оцениваются в 200 человек, причем скромная цифра объясняется тем, что османы покидали свои суда при первой возможности и спасались бегством. Из шестнадцати шебек десять были уничтожены. Из девяти фрегатов погибли все. Точнее, один фрегат сумел укрыться в Коринфском заливе, где уже на следующий день затонул из-за ранее полученных повреждений.

Оценивая ситуацию с внешней стороны, кажется, что успех был предопределен великолепными действиями русских канониров. Но еще большее значение имел другой фактор — блестящее маневрирование русской эскадры. Выставив в первую линию линейные корабли и фрегаты, русские по итогам боя 28 октября прижали противника к берегу, а 29-го спокойно и методично его добили.

Коняев, для которого эта победа стала его звездным часом, получил орден Святого Георгия 4-й степени, но поскольку такая награда выглядела явно недостаточной, по окончании войны получил еще и 3-ю степень. Георгиевскими кавалерами стали также Лопухин и Аничков.

До конца года суда Архипелагской эскадры успели совершить удачные рейды на Бейрут (нынешняя столица Ливана) и в египетский порт Дамиетта. Ни о каких планах реванша на’ море турки больше не думали, русские получили полную свободу в восточной части Средиземного моря и господствовали здесь до самого Кючук-Кайнарджийского мира 1774 года.

Олег ПОКРОВСКИЙ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *